– Да или нет? – спросил Горелин и направился к выходу.

– Да! Да! Да! – закричала я так громко, насколько позволял мне мой голос.

Горелин расплылся в улыбке и вышел из камеры…

Если нельзя приблизиться к цели, можно приблизить саму цель.

Кредо снайпера

Эпилог

За окном греет теплое майское солнышко. В мае у меня день рождения.

Правду говорят, что тот, кто родился в мае, всю жизнь будет маяться. Вот я и маюсь уже ровно год, с тех самых пор, как Горелин вытащил меня из тюрьмы. Я до последнего момента не доверяла Горелину, но как оказалось, совершенно напрасно.

Я не поверила своим ушам, когда услышала, что с меня снимают все обвинения за недостаточностью доказательств. Как только за моей спиной закрылись тюремные ворота, я увидела машину Горелина, плюхнулась на заднее сиденье и блаженно закрыла глаза. Эта дорога оказалась дорогой в новую жизнь…

Как и прежде, я сажусь в свой любимый «Ягуар» и мчусь на бешеной скорости. Только теперь я не просто катаюсь по городу, а еду на тренировку. В последнее время я по-настоящему увлеклась большим теннисом. На мне надета легкая белая юбочка и коротенький беленький топик. Только никто и никогда не догадается, что иногда в моем черном кожаном футляре для теннисной ракетки лежит оружие…

В глазах добропорядочных граждан киллер очень часто выглядит эдаким широкоплечим молодцем со стриженым затылком. Это далеко не так. Очень часто люди просто путают ликвидатора и бандита. Разница состоит в том, что современный бандит – человек легальный, а киллер нет. Бандит может не скрывать своего адреса, образа жизни и принадлежности к криминальной группировке. Если у бандита спросить о роде его занятий, то он с гордостью скажет, что он бандит. И за это его никто не посадит. Нужны конкретные эпизоды. С ликвидатором дело обстоит иначе. Если кто-то заподозрит во мне ликвидатора – мне конец.

Вот уже ровно год мы живем с Горелиным под одной крышей и разыгрываем двух влюбленных голубков. Дела Горелина пошли в гору. Он стал одним из самых крутых королей бизнеса. Ему всегда все дается очень легко и без каких-либо препятствий. Виктор привык, что я рядом и всегда под рукой. Мы опровергли гипотезу о том, что ликвидатор должен быть неярким, незаметным, быстро растворяющимся в толпе человеком. Мы добились больших успехов только благодаря тому, что сначала я притягиваю свою жертву внешне, а уж потом добиваюсь поставленной цели. Я могу быть интересной собеседницей, со мной приятно провести время в любой компании. Самое главное, что от меня никто не ждет пули.

Уж я-то, как никто другой, знаю, что в любом заказном убийстве наиболее ответственный момент – это принятие решения. Горелин помогает мне изучить объект ликвидации. Он узнает распорядок, режим охраны, устанавливает места, где потенциальная жертва бывает наиболее часто. Одно дело, если человек, которого планируется убить, ездит на метро или пользуется другим общественным транспортом. Тогда можно прижаться к нему в толпе и выстрелить из пистолета с глушителем. А потом еще склониться над телом вместе с зеваками – надо же, кому-то стало плохо! А вот если объект опасается покушений и охраняется – это намного тяжелее.

У меня есть единственная отдушина или, если хотите, болезнь. Я даже не знаю, как лучше выразиться. В общем, это тир. Я могу пропадать там часами и стрелять с любого расстояния. Горелин любит смотреть, как я стреляю. Он садится на стул, закуривает сигарету и изучает каждый мой выстрел. Затем улыбается и хлопает меня по плечу. Я стреляю только в десятку.

Жизнь идет день за днем, и я уже привыкла к такому повороту событий.

Лишь иногда по ночам, когда Горелина нет дома, я ложусь в постель, утыкаюсь лицом в подушку и громко реву. Мне хочется плюнуть себе в лицо или дать сильную пощечину. Я очень часто вижу чужую смерть и именно поэтому не боюсь собственной. В последнее время я живу как робот – делаю то, что говорят, и уже давно не принимаю решений. В моей душе не осталось никаких чувств, а только жуткое разочарование оттого, что так глупо повернулась жизнь.

С Горелиным я не сплю. Наверное, именно по этой причине он так часто не ночует дома. Насиловать свой организм с человеком, к которому ничего не испытываешь, я не могу. С некоторых пор… В минуты жуткой депрессии я закрываю глаза и вспоминаю Пашку. И эту сумасшедшую ночь, когда я была так счастлива и любима… Тысячу раз я прокручиваю все события в обратную сторону и в который раз понимаю, что это был порыв, страшный и роковой порыв. Мне нужно было справиться с информацией, которую я так нелепо и не вовремя узнала, но для этого требовалось время.

Иногда мне кажется, что Пашка жив. Я иду по улице и прислушиваюсь к голосам.

Вот сейчас за поворотом кто-то окликнет меня. Я повернусь и увижу Пашку. Он улыбнется и весело скажет: «Жанка! Ты что, совсем чокнулась? Ну и работенку ты себе нашла!» А я брошусь ему на шею и забуду о том, что со мной произошло.

Очень часто я думаю над тем, отпустит ли меня Горелин, как обещал? Даст ли он мне право на собственную жизнь? В последнее время я все больше склоняюсь к выводу, что мне не стоит обольщаться. Скорее всего, он уберет меня как ненужного свидетеля.

Единственная приятная новость за последний год – это то, что Маринка стала известной актрисой одного из лучших театров Москвы. Не знаю, как там насчет взяток, но играет она просто великолепно. Маринка оказалась чертовски талантливой, и все говорят, что она актриса от Бога. За этот год я ни разу ей не позвонила и не напомнила о себе. Зато как заядлая театралка посмотрела все спектакли с ее участием. Но вот совсем недавно я не выдержала и после спектакля зашла к ней в гримерную – хотела подарить роскошную корзину алых роз. Увидев меня, Маринка громко заревела и бросилась мне на шею. Я была так растрогана, что невольно села на колени и прижалась к ее ногам. Маринка, недолго думая, села рядом и крепко прижала меня к себе. Так мы просидели целую ночь. Я рассказала Маринке про Горелина и про свою гадкую жизнь. Маринка постоянно кивала и вытирала бежавшие слезы. Затем она прижала меня к себе еще сильнее и улыбнулась, как раньше, словно и не было никогда этого страшного года.

– Знаешь, Жанка, те дни, проведенные вместе с тобой и Пашкой, были самые счастливые в моей жизни. Мы сидели без телефона, света, внизу стояла машина с мордоворотами, но мы все равно диктовали свои правила игры, только потому, что у нас была крепкая, сумасшедшая дружба. Иногда мне не хватает этих дней, полных захватывающего риска. Не хватает Пашки, и самое главное – не хватает тебя…

Как всегда, я пообещала Маринке позвонить при первой же возможности и уехала к себе. Этот визит оказался для меня слишком тяжелым, я имею в виду в моральном плане. Наверное, я просто рано приехала. Я еще не готова. Это был первый поступок за этот год, который я сделала без ведома Горелина. Эта маленькая тайна с новой силой возбудила во мне трепетные воспоминания о тех чудесных и незабываемых днях.

С момента встречи с Маринкой прошел ровно месяц, но я так и не решилась позвонить ей. В один из дней я сидела у телевизора и не переставая щелкала кнопками пульта. Задержавшись на одной из программ, я услышала то, что заставило мое тело содрогнуться и застыть без движений на некоторое время. На экране телевизора показали изуродованное тело Горелина и взорванный «Мерседес».

Я подошла к телевизору как можно ближе и по-прежнему не могла поверить, что это произошло. В тот момент я почувствовала облегчение, такое сильное, что словами его передать невозможно. Ноги сами понесли меня прочь из этого дома, ведь он принадлежал погибшему хозяину. Я не стала брать ни денег, ни драгоценностей – я просто хотела уйти…

Доехав до своего особняка, я села на крыльцо и закурила сигарету. С некоторых пор я стала курить. Этот год научил меня многому… Мимо особняка проходили люди и подозрительно на меня смотрели. Со стороны это выглядело довольно странно. У дорогого особняка стоит дорогая иномарка. На крыльце сидит женщина неопределенного возраста – лицо молодое, а голова седая – курит сигарету и вытирает слезы… Эта проклятая седина, как быстро она лезет!